В наше время (время электроники и экстрасенсов)
вновь вернулись к забытой профессии
кладоискателя. В Москве, например,
зарегистрировано малое предприятие, которое
намерено заняться поисками сокрытых ценностей. И
начать депо предприниматели решили с клада
адмирала Колчака, который где-то в сибирской
тайге спрятал часть русского государственного
золотого запаса. А спрятано было ни много ни мало
26 ящиков, содержащих 600 килограммов золота! Что ж,
как говорится, «дай Бог нашему теленку да волка
поймать»....Завершалась гражданская война, но басмаческое движение не спадало. Тем не менее после объявленной амнистии в Россию начали возвращаться беженцы, не запятнавшие себя кровью братоубийственной войны. Одним из таких эмигрантов был некий Успенский, бежавший в Китай после Октябрьской революции. В Китае он близко сошелся с таким же духовно обреченным, горько скучавшим по родине священником. Умирая, православный священник передал Успенскому план места сокрытия клада несметных сокровищ. Он был якобы зарыт предками этого церковника еще в период нашествия Чингисхана на Семиречье, т. е. истоки его уводили в глубь веков - в начало тринадцатого столетия.
На плане было отмечено, что клад запрятан недалеко от Тюпа, около реки Котурга, на северо-восточном побережье озера Иссык-Куль. В этом месте должен был быть большой камень, близ которого в прошлом христиане молились Богу. План был снабжен довольно детальными подробностями, где объяснялись состав и стратиграфия клада. Он состоял якобы из двух частей - золотой и серебряной, для перевозки сокровищ будто бы потребовалось 160-200 верблюдов.
Ценности были помещены на дно ямы в специальной упаковке, перекрыты каменными плитами с надписями. Плиты засыпали землей, толщиной примерно в два метра, затем место схорона бьло затоплено. Там образовалось небольшое озерцо.
В целом легенда почившего в Китае священника едва ли выдержит строгую критику. Вряд ли полностью верил в нее и сам Успенский. Главное - заветный план с бесценным крестиком. Вернувшись по амнистии нз Китая в Киргизию, Успенский стал изыскивать возможности для извлечения клада. Для этого он из Успенского превратился в Ивана Андреевича Усенко и поселился близ места, указанного на плане, потом коротко сошелся со старожилами И. И. Кочергиным и С. М. Галкиным, которые хорошо знали окрестности, и открыл им тайну священника.
В 1926 году, набрав группу в 14 человек, с разрешения местных властей компаньоны начинают раскопки не на реке Котурга, а в верховьях реки Курменты, по ее левому берегу в урочище Беткарагай. По словам Кочергина и Усенко, они спустили озерцо и стали копать шурф под скалу известняка. На некоторой глубине от поверхности среди наносных пород обнаружили находившегося в стоячем положении бычка с перерезанным горлом.
Примечательно, что уже на первой стадии работ Кочергиным было найдено «два старинных молотка» - типа употреблявшейся киргизами керки: один был медный, другой - золотой.
Но внезапно мощный горный обвал, как злой рок, прервал работы. Жертв, по чистой случайности, не было, но для расчистки обвала требовались большие силы и средства. К тому же местные власти, поняв, что клад - вполне реальное дело, нового разрешения на раскопки не дали.
Прошло четверть века. Но дух кладоискательства у энтузиастов не погас. И вот в 1952 году те же компаньоны - Галкин, Кочергин, Усенко - обращаются официально к властям во Фрунзе с просьбой финансировать новые раскопки. Заявителей энергично поддержал бывший начальник управления милиции Иссык-Кульской области Э. Алиев. Он очень хотел помочь стране, задыхающейся без свободно конвертируемой валюты. Как человек дела Э. Алиев сразу же пригласил на место предполагаемого клада инициаторов - И. Кочергина, проживавшего тогда в селе Нарынкол Казахской ССР, И. Усенко из Пржевальска.
В окрестностях с. Курменты 22-23 сентября 1952 года Э. Алиевым были опрошены местные старожилы-калмаки Мамбет Иваков - 65 лет, Оскамбай Шайбиров - 84 лет и его брат Огимбай (80 пет). Аксакалы подтвердили, что от своих предков они слышали легенду о калмакском кладе, зарытом якобы в урочище Беткарагай. М. И. Иваков показал также, что в 1926 году он на месте раскопок, проводившихся русскими и киргизами, сам видел бычка.
22 октября 1952 года при осмотре места, где предполагался клад, было установлено, что в горном массиве имеются пустоты. В одной из таких пустот, согласно заявлению, и должны были находиться золотой и серебряный клады.
Инициативной группе были приданы заключенные со взводом солдат охраны, место огородили колючей проволокой, построили смотровые вышки. Лагерь как лагерь и зэки-работники. Интерес оказался настолько живым, да и задействованные органы не привыкли откладывать дела в долгий ящик, что раскопки начали сразу же, несмотря на наступившую зиму, И результаты не заставили себя ждать. Раскопки показали, что на глубине 20-25 метров в скале известняка находится пещерообразное углубление шириной 2-2,5 метра и высотой 1,5 метра, которое полого спускается вниз. Оно оказалось забито мелкими обломками известняка, перемешанного с лессовидным суглинком. Ясно, что эти породы не коренные, а специально были занесены в лаз.
Спустя много лет один из участников вспоминал: в результате работ была обнаружена камера в известковых слоях, образовавшаяся в результате растворения последних подземными водами. Камера была пуста, и в ней четко прослеживался грабительский лаз. Попытки обнаружить еще одну камеру, которая могла бы служить местом нахождения сокровищ, не увенчались успехом.
Раскопки 1952 года также не были закончены: оказалось недостаточно времени. Наступила весна 1953 года. Умер Сталин. И органам безопасности, возглавлявшим работы, было уже не до кладов. Раскопки законсервировали, лаз закрыли бетонной плитой и.... на многие годы обо всем забыли.
А был ли клад? Не мистификация ли это, задуманная Успенским-Усенко? Те, кто непосредственно имел отношение к поискам и знал о их безрезультативности, но не безнадежности, думали о продолжении раскопок. Помнил и ждал удобного случая и Э. Алиев. В 1968 году, уже будучи генерал-майором милиции, он обратился к Председателю Совета Министров республики: «Меня и сослуживца, бывшего начальника ОБХСС Иссык-Кульской области т. Фомичева, - писал он, - до сих пор волнует судьба клада и почему прекращены его раскопки...»
Весной 1975 года Э. Алиев повторил свой запрос уже в три адреса: Совет Министров республики, Комитет госбезопасности и президиум Академии наук Киргизской ССР.
Летом 1975 года президиум Академии наук направил в Совет Министров Киргизской ССР письмо следующего содержания: «Сообщаем, что районы Иссык-Кульской котловины и Таласской долины имеют много археологических памятников, с которыми народная мопва нередко связывает всевозможные легенды. При проверке большинства подобных приводимых в письме известий они оказываются мифическими. В настоящее время научные исследования, запланированные в Академии наук Киргизской ССР, связаны с актуальными народнохозяйственными проблемами и не предусматривают проведения археологических и геолого-шурфовочных работ по р. Курменты и Ак-Тюбе. Поэтому в ближайшее пятилетие проверить сведения и начать работы по разыскиванию упомянутого клада (вероятнее всего, легендарного), требующие больших ассигнований, не представляется возможным».
Молва о мифических кладах вечно будоражит воображение романтиков. Но тут отправной точкой была не пустая молва, а хорошо документированные сведения, исходящие от людей, в компетентности и правдивости которых сомневаться было бы грешно. Во всяком случае, тогда подполковник, а ныне доктор исторических наук Д. М. Малабаев и персональный пенсионер В. Н. Голубин (бывший главный инженер Киргизского геологического управления) и сейчас убеждены, что клад существует, нужно им только серьезно заняться.
В. Плоских, член-корреспондент АН
Киргизской ССР;
В. Мокрынин, кандидат исторических наук.
«Советская Киргизия», 19.01.1991.; «24 часа», No 12/1991.
