- Пиастры не обещаю. Слитков из драгоценных металлов тоже. Но царские золотые червонцы гарантирую. Или золотые советские рубли 20-х годов. В сундуке лежат, а может, в чугунках. Ты пренебрежительно не хмыкай, я знаю, что говорю. Только бы Цербер не помешал...
    Степаныч закончил свой монолог, перекинул лопату с одного плеча на другое и свернул с улицы Льва Толстого в какой-то двор. Я следом. Прошли мимо развалюх столетней давности, потом через дыру в заборе. Снова небольшой дворик. Вокруг домишки на курьих ножках, явно под снос. Но люди в них еще живут.
    - Копай здесь! - ткнул пальцем Степаныч и вручил мне лопату.
    - А я подменять буду. Успеем - клад наш!
    - Мой недавний знакомый - пенсионер, бывший моряк. Клады с аквалангом за плечами искал на дне всех южных морей. Пиастров у него целая коробка. Есть даже несколько золотых гульденов XV века. Нашел на дне Средиземного моря.
    В Самаре Степаныч деньги откапывал не раз, но только бумажные. А кладов, как он считает, в городе полно. Недаром этимология слова «Самара» связывается и со значением «купец». Прятал народ клады совсем не от соседа. С Волги то Стенька грозит, то Емелька. В общем, жизнь была нервная, вот и закапывали сундучки от греха подальше.
    Степаныч долго рылся в архивах и составил карту купеческих теремов и амбаров. С тех пор потерял покой и сон. Мест, где могут храниться клады, на карте десятка три. Мой знакомый мечтает найти клад и подарить его музею. Чтобы поставили на самое видное место, а внизу табличка: нашел такой-то...
    Когда на улице Венцека экскаваторщик в 1995 году случайно откопал чугунок с золотыми монетами чеканки 1912 года, Степаныча чуть удар не хватил. Ведь у него на карте это место было обозначено жирным крестом. Пятирублевых монет в чугунке оказалось 18 штук. Десятирублевых столько же.
    Другое потрясение Степаныч пережил, когда на улице Арцыбушевской рыли котлован под строительство дома для военнослужащих. В этом месте у Степаныча на карте тоже красовался крестик. Клад, как выяснилось, помещался в трехлитровой банке. Когда золотые червонцы 1898 - 1903 годов разошлись по рукам, специалисты оценили их в добрый десяток теперешних миллионов рублей.
    Но за моими земляными работами Степаныч следил строго. Когда я отдыхал, он сам брался за лопату. Непонятную мне спешку объяснял коротко:
    - Пока Цербера нет!
    Вот уже глина пошла. Бывший «морской волк» аж приплясывает от добрых предчувствий.
    - Ах ты злодей! - раздался вдруг чей-то неласковый голос.
    Степаныч окаменел. «Цербер!» - обреченно проговорил он. И тут же необъятных размеров тетка схватила его за воротник.
    Дальше и вспоминать не хочется. Яму мне пришлось закапывать одному. Тетка тем временем не выпускала моего знакомого из своих ручищ. Оказывается, рядом с нашим шурфом, в сарайчике у нее находится погреб, а в нем картошка на зиму. Степаныч, как выяснилось, уже пытался вести тут раскопки, но был изгнан с позором. Вот и позвал меня на помощь...

Александр Петров
г. Самара
«Труд», № 20/02.02.2002.