Мы познакомились случайно, в маленькой питерской антикварной лавке на Васильевском острове. Молодой человек предлагал антиквар кучу каких-то старинных вещей: монеты, бутылочки, подсвечник...
    - Что, клад нашел? - пошутил продавец.
    - Да, это моя работа, - всерьез ответил он. - А вы не ищете клады? Напрасно. Увлекательное занятие, между прочим...
    Андрей (так звали парня) оказался общительным и согласился рассказать мне о своей необычной «профессии». Оказалось, что он «чердачник», то есть ищет ценности на чердаках, а летом уезжает в область, проводя «несанкционированные» раскопки в урочищах, возле разрушенных церквей. На то, что находит, ему удается даже кормить семью.
    Согласитесь, слушать рассказы о кладах куда менее интересно, чем искать их самому. Поэтому я попросила Андрея взять меня с собой, когда в следующий раз он отправится «на дело». Вскоре он позвонил:
    - Пойдем завтра в половине пятого: народ еще на работе, а бомжи не вернулись с промысла. Только одеться надо соответственно. Одежда должна быть плотная, но не свободная, чтобы не цеплялась за всякие гвозди и выступы. Строительной каски дома нет? Жаль... Ну захвати хотя бы косынку. И не забудь фонарик...
    Когда мы встретились, Андрей показал мне набор инструментов, которыми он вооружился: маленькая тяпка с короткой ручкой, набор ключей и небольшой ломик.
    Поиск припрятанного в Питере добра в первую очередь всегда вел на чердак (при нашем сыром климате, дождях и наводнениях подвал, например, не самое подходящее для этого место). «Чердачный» бум пришелся на 70 - 80-е годы, когда городские жилконторы никто не обязывал наглухо закрывать чердаки, а шедшие на капремонт дома оставались практически без присмотра. Тогда антиквары только и успевали принимать найденные ценности...
    Первые клады на чердаках появились в начале века, после революции. Испуганные обыватели, опасаясь погромов и обысков, старались убрать подальше не только дорогие вещи, но и «запрещенные» предметы: винтовки, пистолеты, сабли, иконы, царские деньги, награды, знаки различия. Вот было раздолье кладоискателям! Но война внесла свои коррективы. Из-за того, что на чердаках скопилось много разного хлама (старые столы, стулья, сундуки), во время бомбежек это мгновенно загоралось, и военные приказали за сутки все очистить. А вскоре после войны строители восстанавливали перекрытия и кровлю, пострадавшие от бомбежек.
    Последний активный период закладки тайников на чердаках относится к концу 40-х годов, когда вышел указ о сдаче оружия и об усилении ответственности за «пропаганду фашизма». Под «пропагандой» подразумевалось хранение предметов с изображением фашистской символики. Народ, избегавший ненужных разборок с военными, понес трофейное оружие в мусорные баки, а самые практичные припрятали его на чердаках.
    ...Мы вошли в старый угловой дом на канале Грибоедова. Чердак был закрыт на замок, но гвозди, на которых он держался, легко вынимались. Прямо у входа стоял старый «Зингер» - кто-то не захотел, видимо, выкидывать на помойку семейную реликвию.
    Возле небольшой лесенки, которая вела дальше, наверх, мы наткнулись на какие-то старые кости. «Похоже, человеческие», - мрачно пошутил Андрей. Но мне, признаться, стало не по себе.
    Поиск он начал с обследования кровельных балок и стропил:
    - Сверху могли припрятать что-нибудь небольшое или длинное. Кстати, нам повезло: тут все нетронутое. Обычно после частичного капремонта кровлю на крыше меняют, если тайники были, они уже обнаружены. И потом - видишь? - чердак засыпан землей, значит, можно искать. Если бы была галька или угольная крошка, ловить нечего: значит, засыпали его в 60-е годы.
    Андрей внимательно осмотрел углубления в стенах, кирпичной кладке, ниши, вентиляционные отверстия и прочие пустоты, а затем начал неглубоко прокапывать песчаную засыпку вдоль стен и несущих конструкций. Вскоре лопатка стукнулась обо что-то твердое - это оказалась фляга довоенных времен.
    - Привет с войны, от дежуривших на крыше бойцов ПВО, - объяснил Андрей. - После них до сих пор встречается много всякой ерунды: ложки, котелки, фляги, каски, инструменты для сбрасывания зажигательных бомб... Ну что стоишь? Пока я копаю, походи, посмотри вокруг. Жильцы часто выбрасывали отслужившие вещи, но сейчас все эти сломанные старинные люстры, подсвечники, посуда тоже имеют ценность.
    Ни семейного фарфора, ни канделябров я не нашла, зато заметила в дальнем углу чердака какой-то странный мешочек, который был подвешен на веревочке явно подальше от любопытных глаз. Андрей забеспокоился:
    - Послушай, это же травка сушится! Значит, здесь наркоманы тусуются. А от них лучше подальше держаться.
    И через полчаса, положив в мешок находки - старинный аптечный пузырек с двуглавым орлом, пожелтевший портрет Сталина в добротной раме, какой-то большой латунный жетон, он сказал:
    - Теперь уходим.
    - И что ты с этим добром будешь делать?
    - Не волнуйся. На все найдется свой покупатель. От действительно дорогой вещи (а я однажды старинное колье нашел возле одного разрушенного имения) до вот этого аптечного пузырька.
    - Ну а закон о кладах ты не нарушаешь?
    - Разве то, что мы с тобой сегодня нашли, это клад? Нет, просто находка. Отличие простое: клад - это сразу и много, спрятано всерьез и надолго, а находка - одна вещица в верхнем слое почвы, потерянная, а не спрятанная. В зависимости от того, что ты выкопаешь - клад или находку, - поступать с ними следует по-разному. Находку надо отнести в милицию и полгода ждать, найдется ли владелец. Если он не обнаружится, вещица твоя. А за клад в советское время платили четверть его стоимости, теперь - половину (но если потревожишь памятник культуры, вообще ничего не получишь, кроме штрафа или лишения свободы до пяти лет). Но художественная ценность не учитывается, только цена металла. В старой России все было иначе: явившись к приставу, старатель тут же получал 100% стоимости металла, а потом, после оценки специалистов, - дополнительную премию за художественную ценность. Если бы государство тогда не было таким щедрым, Эрмитаж лишился бы лучшей в мире коллекции серебряных чаш, найденных в глухой уральской тайге.
    ...Мы еще долго бродили по городу в поисках открытого чердака, но нашли только один - там обедали бомжи. Участвовать же в операциях со взломом замков я отказалась, и тогда Андрей стал подниматься по черной лестнице один. Я только слышала, как там, наверху, громко щелкнул замок, скрипнула дверь и все затихло...

Ильмира Степанова.
г. Санкт-Петербург.
«Время МН», № 48/20.03.2001.